Указ сталина о депортации евреев любавич. Как евреев выселяли из российской империи

Депортация десяти племен Саргон, царь Ассирийский, помнил об этом. Кроме того, он был слишком хорошим стратегом, чтобы не учесть необходимость полного закрытия для египтян доступа в низменность Ездрилон, которая была удобна тем, что здесь соединялись дороги, идущие

Осторожный Анастас Микоян в книге «Так было» описывает атмосферу января-февраля 1953.

«Спокойным со Сталиным не мог чувствовать себя никто. Как-то после ареста врачей, когда действия Сталина стали принимать явно антисемитский характер, Каганович сказал мне, что ужасно плохо себя чувствует: Сталин предложил ему вместе с интеллигентами и специалистами еврейской национальности написать и опубликовать в газетах групповое заявление с разоблачением сионизма, отмежевавшись от него. „Мне больно потому, – говорил Каганович, – что я по совести всегда боролся с сионизмом, а теперь я должен от него «отмежеваться»»! Это было за месяц или полтора до смерти Сталина – готовилось „добровольно-принудительное» выселение евреев из Москвы. Смерть Сталина помешала исполнению этого дела» . (Выделено мной. – Р. Г.)

Это ответ таким историкам, как Костырченко (Институт истории России РАН), утверждающим, что поскольку официальные документы о подготовке депортации не обнаружены, то это, скорее всего, слухи.

Признание Микояна подтверждает Булганин. Его рассказ, со слов Бенедикта Сарнова, приводит Абдурахман Авторханов:

«В 1970 году бывший член Политбюро ЦК КПСС и Председатель Совета министров СССР Николай Александрович Булганин рассказал мне, что за несколько дней до публикации сообщения ТАСС об „аресте группы врачей-вредителей» его текст обсуждало бюро Президиума ЦК КПСС (так назывался тогда высший партийный орган). По словам Булганина, процесс над врагами намечался на середину марта 1953 года и должен был завершиться вынесением смертных приговоров. „Профессоров-убийц» предполагалось публично повесить на центральных площадях в Москве, Ленинграде, Киеве, Минске, Свердловске, в других крупнейших городах страны.

Булганин рассказал мне и о намечавшейся после процесса над врачами массовой депортации евреев в Сибирь и на Дальний Восток. В феврале 1953 года Сталин приказал подогнать к Москве и нескольким другим крупнейшим городам несколько сот эшелонов для выселения евреев. В ходе этой акции планировалось организовать крушение составов и „стихийное» нападение на них „возмущённых масс», чтобы с частью депортируемых расправиться в пути. По словам Булганина, идейными вдохновителями и организаторами „дела врачей», а также намечавшихся антиеврейских акций были Сталин, Маленков и Суслов.

Немало интересного о плане депортации евреев рассказал Николай Николаевич Поляков, бывший сотрудник аппарата ЦК ВКП(б), а до этого работник органов государственной безопасности. По его словам, для руководства операцией по выселению евреев была создана специальная комиссия, подчиняющаяся непосредственно Сталину. Председателем комиссии Сталин назначил секретаря ЦК КПСС Суслова, секретарём стал Поляков, для размещения депортированных в отдалённых районах страны спешно строились барачные комплексы наподобие концлагерей, а их территории попадали в ранг закрытых зон» .

Доктор исторических наук Этингер в книге «Это невозможно забыть…» пишет:

«Из приближённых Сталина только Н. А. Булганин, выйдя на пенсию, любил после изрядного возлияния поведать своим собеседникам, разумеется, „по большому секрету», о том, как Сталин поручал ему подготовку и осуществление депортации евреев» .

Светлана Аллилуева приводит слова, сказанные ей женой секретаря ЦК и руководителя Агитпропа Н. А. Михайлова:

«„Я бы всех евреев выслала вон из Москвы!» Очевидно, её муж думал так же. Это было тогда официальным настроением, и источник его был, как я могла догадаться, на самом верху» .

Очень осторожно о планах депортации высказался Хрущёв, который был хорошо информирован. Прямо назвать вещи своими именами он не решился, хотя те, кто умеют читать, поймут его правильно.

«Сюда же приплеталась выдумка, будто евреи хотели создать своё особое государство, выделиться из Советского Союза. В результате встал вопрос вообще о еврейской национальности и её месте в нашем государстве» . (Выделено мной. – Р. Г.)

Два бывших члена Политбюро – Микоян и Булганин – говорят о планировавшейся депортации, третий – Хрущёв – пишет: стоял вопрос «о еврейской национальности и её месте в нашем государстве». Намёк непонятен? Официально о планах депортации в 1957 году объявил западной публике Пономаренко, посол СССР в Польше, бывший в 1953 году членом Президиума ЦК КПСС. Он – четвертый свидетель обвинения из членов высшего руководства СССР.

Малышев, заместитель председателя Совмина СССР, записал слова Сталина, сказанные им на заседании Президиума ЦК КПСС, которые позже можно было бы использовать для формулирования обвинения в шпионаже на будущем судебном процессе: «Любой еврей-националист – это агент американской разведки».

Для адвокатов Сталина свидетельских показаний членов Политбюро недостаточно. Им подавай сожжённые документы.

Суслов, будущий главный идеолог партии, который, со слов Булганина, был назначен Председателем комиссии по депортации, основательно почистил архивы и позаботился о ликвидации документов, на которых остались отпечатки его пальцев. Логика простая: если документы не обнаружены, значит, их не было.

Припоминается ситуация, возникшая на первом Съезде народных депутатов СССР, когда Горбачёв в ответ на вопросы делегатов из прибалтийских республик о секретном приложении к пакту Молотова-Риббентропа клялся, что советскому правительству и ему лично об этом ничего неизвестно. Советский Союз рухнул. Из президентского сейфа была извлечена «Особая папка», в которой находились компрометирующие документы. Ни в одной из своих книг Горбачёв во лжи не покаялся. Он промолчал даже после разоблачительной статьи Валерия Болдина, бывшего помощника Генерального секретаря ЦК КПСС и заведующего Общим отделом ЦК, в ведении которого находился архив президента, рассказавшего, что он лично информировал Горбачёва о наличии документа и получил приказ молчать

Пока документы о депортации не обнаружены. Возможно, они уничтожены и не будут обнаружены никогда. О фактах уничтожения документов сразу же после смерти Сталина написал Болдин.

В 1957 году, когда Молотова изгоняли из партийных и государственных органов, на пленуме ЦК он поднял вопрос об уничтожении части архива Сталина .

Три бывших члена Политбюро из числа близкого окружения Сталина, четвёртый свидетель – Пономаренко, член Президиума ЦК, и пятый – дочь Сталина, утверждавшая о существовании зловещего плана…

Осуществляя свой замысел, Сталин стал избавляться от придворных евреев. В январе арестовали Мехлиса, в годы войны бывшего начальником Главного политического управления Красной Армии, а после войны – министром государственного контроля. Его послали в командировку в Саратов, где и арестовали. 13 февраля 1953 года Мехлис умер в Лефортовской тюрьме (не от пыток ли?). Об его аресте не сообщалось. Благодаря этому Мехлис удостоился чести быть захороненным у Кремлёвской стены. Как ему повезло!

В такой атмосфере встречала страна март 1953 года.

Авторхановым собраны шесть версий, рассказывающих о смерти Сталина. Одни свелись к тому, что вождю «помогли» отправиться в небытие соратники, испугавшиеся угрозы собственного уничтожения; другие говорят о естественной смерти. Версия Глебова находится посередине. С нее и начнём.

Микоян А. И. Так было. М: Вагриус, 1999.

Депортация еврейских беженцев

Предыстория

Часть беженцев осталась в Финляндии и получила вид на жительство. К началу Зимней войны (30 ноября 1939 года) в Финляндии насчитывалось менее 200 беженцев-евреев .

В связи с тем, что в районе Куусивары располагалась дивизия СС «Норд», летом 1942 года еврейская бригада была переведена на прифронтовой остров Суурсаари (Гогланд) в Финском заливе .

Депортация

27 октября 1942 года из рабочего лагеря Суурсаари девять евреев-беженцев были перевезены в штаб-квартиру Валпо в Хельсинки. Их должны были передать гестапо в Эстонии вместе с некоторыми другими иностранцами. По пути с Суурсаари им удалось послать открытку Абрахаму Стиллеру, известному члену еврейской общины в Хельсинки. Он сразу же связался с несколькими влиятельными людьми; информация стала известна прессе .

30 октября шеф гестапо в Эстонии Мартин Зандбергер был проинформирован о том, что 27 человек находятся на пути в Таллин . Однако, из-за вмешательства общественности, их отправка в последнюю минуту была отменена. Дело было отложено министром финансов Вяйно Таннером , который в тот момент был самым старшим по рангу среди членов кабинета министров, поскольку премьер-министр И. В. Рангелл и министр внутренних дел Тойво Хорелли отсутствовали - охотились на лосей .

Несколько газет написали о праве на убежище; известные интеллектуалы подписали петицию, указывая, что депортация может повредить репутации Финляндии на международной арене; члены еврейской общины обратились за помощью к министрам; еще одна петиция, с более чем 500 подписями, в поддержку Вальтера Коэна, имя которого было в списке депортируемых, была доставлена из Пиетарсаари .

3 ноября правительство обсуждало этот вопрос на неофициальном заседании. Министр социального обеспечения К.-А. Фагерхольм угрожал своей отставкой, но президент Ристо Рюти уверил его, что беженцы не будут депортированы. В результате, когда 6 ноября еврейские беженцы были отправлены в гестапо в Таллин вместе с 19 другими депортируемыми, это стало сюрпризом и для министра Фагерхольма, и для еврейской общины Финляндии, уже поверивших в благополучный исход дела .

Депортированные

Протесты не были совершенно безрезультатными: среди восьми депортированных еврейских беженцев было лишь двое из девяти человек, привезённых в Хельсинки из Суурсаари; остальные, в том числе Вальтер Коэн, были возвращены на остров .

В Таллин были отправлены:

Согласно заявлению министерства иностранных дел Финляндии, это были люди, которые лишились убежища по своей вине. Министр Хорелли настаивал на том, что это были «саботажники, шпионы и воры», и что данное дело не имеет никакого отношения к их национальности. У Хупперта и Корна в прошлом в Финляндии были правонарушения; Корн, который был добровольцем в Зимней войне, отсидел десять месяцев в тюрьме. В делах финской полиции упоминались имена Копеловского и Георга Коллманна в связи с такими правонарушениями, как растрата и подлог. Шибильски подозревался в шпионаже .

Из Таллина евреи были переправлены в Берлин , а затем в Освенцим . По прибытии туда Янка и Франс Олоф Коллманны, Элиас Копеловский, Генрих и Курт Хупперты были отправлены в газовые камеры. Шибильски, вероятно, был расстрелян позже. Обстоятельства смерти Ганса Корна неизвестны. Единственным из восьмерых, кто остался жив, был Георг Коллманн .

Некоторые источники утверждают, что жена и сын Георга Коллманна, а также сын Генриха Хупперта покинули Финляндию добровольно .

Выдача немцам евреев-военнопленных

Во время войны в финском плену оказалось около 70 тысяч советских военнопленных; среди них, по официальным финским данным, было 478 евреев. 20 тысяч военнопленных умерло от голода и плохих условий содержания, среди них было 93 еврея. Сравнительно низкая смертность среди евреев-военнопленных объясняется помощью, которую им оказывали финские евреи .

520 военнопленных финская служба безопасности Валпо передала немецкой полиции безопасности (Зипо). Это были лица, которых финские власти определили как опасных коммунистов. Среди них было немало евреев: 47 человек были зарегистрированы Валпо как евреи; если же судить по именам, то евреев было 78 .

Последствия

В 1945 году бывший начальник государственной полиции Финляндии Арно Антони был арестован и обвинён в совершении неправомерных действий. В суде Антони заявил, что он не имел ни малейшего представления о том, что произойдёт с евреями в Германии .

Георг Коллманн, единственный оставшийся в живых из восьми депортированных, удивил присутствовавших просьбой, чтобы если Антони будет наказан, это наказание было как можно более мягким. Позже, когда его спросили об этом заявлении, он был изумлён и не мог поверить, что сказал это .

Защита заявила, что Антони может быть обвинён только в преступлении против человечности, а такого понятия в финском уголовном праве нет .

14 февраля 1949 года Верховный суд Финляндии вынес Антони порицание за совершённые им действия. Антони получил материальную компенсацию за время, проведённое в заключении .

6 ноября 2000 года премьер-министр Пааво Липпонен извинился перед еврейской общиной от имени правительства и финского народа за выдачу восьми еврейских беженцев .

Примечания

Литература

• Мартинсон Э. «Маленький фюрер» // Слуги свастики. - Таллин: Эстонское Государственное Издательство, 1962. - С. 9-63. - 296 с. - 10 000 экз.
• Holmila A., Silvennoinen O. The Holocaust Historiography in Finland // Scandinavian Journal of History. Volume 36, Issue 5, 2011. Special Issue: The Histories and Memories of the Holocaust in Scandinavia. - Pp. 605-619.
• Worthena H. Tip of the iceberg? Finland and the Holocaust // East European Jewish Affairs. Volume 39, Issue 1, 2009. - Pp. 121-133.

Ссылки

• Романовский Д. Евреи в Финляндии, 1938-1945 годы . - 2010.
• Финские евреи в Таллиннской Батарейной тюрьме . Проверено 1 августа 2015.
• Георг Коллманн // Центральная База данных имен жертв Шоа . Проверено 2 августа 2015.
• Франс Коллманн // Центральная База данных имен жертв Шоа . Проверено 1 августа 2015.
• Ханс Шибильски // Центральная База данных имен жертв Шоа . Проверено 2 августа 2015.
• Cohen W. B. Finland and the Holocaust (англ.) (недоступная ссылка - история ) . // Holocaust and Genocide Studies, 9:1 (1995: Spring). Проверено 1 августа 2015. Архивировано 2 октября 2013 года.
• Vuonokari T. Jews in Finland During the Second World War (англ.) . - 2003. Архивировано 2 октября 2013 года.

1953 год: ПредстоЯла ли советским евреЯм депортациЯ?

Самсон Мадиевский

C середины 30-х годов, по мере выцветания коммунистической идеологии в СССР и укрепления режима личной власти, Сталин все более опирается в своей политике на великорусский национализм. Традиционным компонентом последнего был, как известно, антисемитизм (отнюдь не чуждый, кстати, и самому диктатору). Однако внутри – и внешнеполитическая обстановка, в частности, идеологическое и политическое противостояние германскому национал-социализму, исключали тогда возможность открытых проявлений антисемитизма. Тем более относится это к периоду 1941–1945-х годов, когда Советский Союз вместе с западными демократиями сражался против гитлеровской Германии (хотя негласно вытеснение евреев со многих руководящих постов осуществлялось уже во время войны). После 1945-го в атмосфере нарастающей конфронтации с Западом («холодная война») и ужесточения внутриполитического режима дискриминация, преследования евреев усиливаются год от года.

Немногим более полувека назад, в 1949 году, впервые прошел неясный, но зловещий слух о готовящейся в СССР депортации евреев. Это было вскоре после разгрома Еврейского антифашистского комитета (ЕАК), массовых арестов представителей еврейской интеллигенции и прокатившейся по стране кампании против «космополитов». С тех пор на Западе, а с 1990-го и в России появилось множество публикаций, в той или иной мере затрагивающих эту тему. В большинстве из них депортация советских евреев в отдаленные районы Сибири и Дальнего Востока рассматривалась как запланированная, тщательно подготавливавшаяся акция, осуществление которой лишь в самый последний момент было предотвращено внезапной смертью ее инициатора – И. В. Сталина. Более подробно эта версия изложена в книгах журналиста Зиновия Шейниса – «Грозила депортация» (М., 1991) и «Провокация века» (М., 1994), юриста Якова Айзенштата «О подготовке Сталиным геноцида советских евреев» (Иерусалим, 1994), публициста Федора Лясса «Последний политический процесс Сталина, или Несостоявшийся геноцид» (Иерусалим, 1995).

Итак, эта версия представляет следующую картину. В конце 40-х – начале 50-х годов на высшем уровне было принято решение депортировать советских евреев. Для подготовки акции была создана комиссия, подчинявшаяся лично Сталину. Председателем ее назначен был М. А. Суслов, секретарем – работник госбезопасности, а затем аппарата ЦК КПСС Н. Н. Поляков. Для размещения евреев в Биробиджане и других местах форсированно строились барачные комплексы лагерного типа, а соответствующие территории разбивались на закрытые, секретные зоны. Одновременно по всей стране составлялись списки (отделами кадров – по месту работы, домоуправлениями – по месту жительства) «лиц еврейской национальности». Списков было два – на «чистокровных» и «полукровок», и операция планировалась как двухэтапная.

Вначале высылка намечалась на вторую половину февраля 1953 года, но из-за задержки с составлением списков ее отложили до второй половины марта. Суд над «врачами-вредителями» Сталин назначил на 5–7 марта, публичную казнь их – на 11–12-е. Затем на крупнейших промышленных предприятиях страны предполагалось провести многотысячные митинги с требованием покарать всех пособников «убийц в белых халатах». Антисемитская истерия, достигшая апогея, должна была вылиться в «стихийные» погромы, «народные» расправы с евреями по всей стране. В этот момент, по замыслу Сталина, обнародовалось открытое письмо к нему от виднейших советских евреев с осуждением «врачей-убийц» как извергов рода человеческого и с просьбой переселить евреев в отдаленные районы страны, чтобы спасти их от насильственных действий со стороны окружающих.

Министр вооруженных сил СССР Н. А. Булганин получил от Сталина приказ подогнать к столице и другим крупным городам несколько сот военных железнодорожных составов. Теплушки без нар стояли наготове на Московской окружной дороге, в районе Ташкента и во многих других местах.

Согласно утвержденному Сталиным сценарию доехать до места назначения предстояло не более чем половине депортируемых. По пути следования эшелонов предполагалось организовать крушения, нападения со стороны «народных мстителей».

Предусмотрено было и марксистское теоретическое обоснование планируемой акции. Сталин поручил главному редактору журнала «Вопросы философии» Д. И. Чеснокову подготовить соответствующий «научный» труд. К началу февраля 1953 года книга под названием «Почему необходимо выселить евреев из промышленных районов страны» была уже одобрена Сталиным и отпечатана издательством МВД СССР тиражом в миллион экземпляров, который хранился на складе МГБ, и в день «Х» его должны были срочно распространить по всей стране. Для центральных газет, радио и телевидения были подготовлены рецензии на эту книгу.

На каких источниках базировалась такая версия? Прежде всего на показаниях Н. Н. Полякова, записанных двумя свидетелями незадолго до его смерти. Эти показания приводятся в книге З. Шейниса «Провокация века». Во-вторых, на свидетельстве Н. А. Булганина в беседе с доктором исторических наук Я. Я. Этингером (сб. «Хроника «дела врачей», с. 4-7). В-третьих, на рассказе И. Эренбурга писателю Ю. Бореву о беседе с Н. С. Хрущевым, пересказавшим якобы разговор со Сталиным относительно предстоявшей депортации (Ю. Борев. «Сталиниада». М., 1990). Наконец, на приводимых З. Шейнисом и Ю. Боревым (без указания источника) сведениях о подготовке книги Д. И. Чеснокова.

Нужно сказать, что версия эта с самого начала вызывала вопросы. Например: где можно ознакомиться с показаниями Н. Н. Полякова? Ответить на этот вопрос некому – ни автора показаний, ни первичного публикатора нет уже в живых. Далее. Если Н. С. Хрущев рассказывал И. Эренбургу о предстоявшей депортации, то почему он не упомянул о ней в своих «Воспоминаниях» (Нью-Йорк, 1979), где не раз говорится об антисемитизме Сталина? Наконец, самое главное: если комиссия по депортации действительно существовала, то должна была остаться ее документация. Где она? И напоследок: если книга Чеснокова была отпечатана огромным тиражом, неужели ни один экземпляр не сохранился? И даже если весь тираж был уничтожен, остались бы свидетели – наборщики, печатники, корректоры. Но где они?

В 1994 году в Москве вышла в свет большая (400 страниц) работа российского историка Г. Костырченко «В плену у красного фараона. Политические преследования евреев в СССР в последнее сталинское десятилетие». Автор назвал ее «Документальным исследованием». Действительно, в отличие от всех ранее писавших на эту тему, Г Костырченко привлек большой документальный материал из строго секретных архивов ЦК КПСС и КГБ СССР. Эти материалы находятся теперь в Российском центре хранения и изучения документов новейшей истории, Государственном архиве Российской Федерации, Центральном архиве Федеральной службы контрразведки и Президентском архиве.

Обследуя названные хранилища, автор не обнаружил документальных подтверждений версии о готовившейся депортации советских евреев, и пришел к выводу, что правильнее ее считать предположением, которое будущие исследования должны подтвердить или опровергнуть.

В 1998 году в Германии состоялся симпозиум по теме «Поздний сталинизм и “еврейский вопрос”». В нем приняли участие известные специалисты по этой проблематике из России, Израиля, ФРГ, Чехии, Польши и Венгрии. Организовали симпозиум Институт по изучению стран Центральной и Восточной Европы и кафедра современной истории стран региона при католическом университете Айхштетта. Со стороны России в нем приняли участие Геннадий Васильевич Костырченко (Институт истории России РАН) и доктор исторических наук, профессор Владимир Павлович Наумов (секретарь Комиссии по реабилитации жертв политических репрессий при президенте Российской Федерации). Их «дуэль» и стала, на наш взгляд, наиболее интересным событием симпозиума.

Во-первых, Г. Костырченко повторил свой главный аргумент: мы не имеем до сих пор официальных документов о подготовке депортации. Между тем, если бы таковые существовали, то обязательно всплыли бы несмотря на секретность. У такой точки зрения есть свои резоны. Вспомним: даже столь одиозные, опасные для репутации советского коммунизма документы, как секретный протокол к советско-германскому пакту о ненападении от 28 сентября 1939 года с картой раздела Польши или протокол заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 года с поручением НКВД ликвидировать находившихся в советских лагерях пленных польских офицеров, не были уничтожены. В течение многих лет существование их официально отрицалось, но после краха коммунизма в 1991-м эти документы «всплыли» в Президентском архиве среди бумаг с грифом «Особая папка».

Следующий аргумент Г. Костырченко: такие осведомленные в тайнах сталинской политической кухни функционеры, как Л.М. Каганович и П.А. Судоплатов, заявили, что ничего не слышали о подобном плане. Этот аргумент представляется менее убедительным. Каганович, который вообще обходит, отрицает или оправдывает сталинские злодеяния, в данном случае выразился так: «при мне разговора на эту тему не было», – подчеркнув, что в число самых близких к Сталину лиц тогда уже не входил (Ф. Чуев. «Так говорил Каганович. Исповедь сталинского апостола». М., 1992. С. 41, 64, 175). Тем более Судоплатов. Возглавляя в 1951-1953 годах Спецбюро МГБ по разведке и диверсиям, нацеленное против «врага внешнего», он мог быть и не в курсе акции, задуманной на самом верху против «врага внутреннего». А вот А.И. Микоян, как показали его недавно опубликованные воспоминания, считал: «готовилось добровольно-принудительное выселение евреев из Москвы» (А.И. Микоян. «Так было. Размышления о минувшем». М.,1999, с.535, 536).

Еще менее убедительными кажутся другие доводы Г. Костырченко. А именно: что для осуществления депортации недостаточно было указания сверху, нужно было предварительно изменить действующее законодательство, легализировав антисемитизм так, как это было сделано в гитлеровской Германии в 1933 – 1941 годах. Более того, нужно было изменить официальную идеологию, «которая, вопреки шовинистическому давлению сталинизма, сохраняла еще романтику большевистского интернационализма, идеологию, которой чужды были национальная дискриминация и тем более расизм». А для проведения в жизнь столь глубоких и масштабных изменений требовалось время, которого Сталину не хватило. К тому же «практически все ближайшие соратники вождя наблюдали за его юдофобскими упражнениями с растущим напряжением, не без основания опасаясь, что все это может обернуться впоследствии сведением счетов с ними».

Что можно сказать по этому поводу? Показной интернационализм официальной идеологии, как известно, не стал препятствием для депортации четырнадцати (!) советских этносов, не потребовалось для этого и изменений действующего законодательства. Каждая такая акция мотивировалась политически, соображениями безопасности и т. п. Нет сомнения, что и для депортации советских евреев нашлись бы «веские» основания: их «враждебность» делу социализма (именно так, по словам Ю. Борева, объяснялась высылка в книге Д.И. Чеснокова), то, что «каждый еврей – националист, агент американской разведки» (согласно записи тогдашнего зампреда Совмина СССР В.А. Малышева, так выразился Сталин на заседании Бюро Президиума ЦК КПСС 1 декабря 1952 года).

Что касается психологической подготовки крупномасштабной акции против евреев, то она велась по меньшей мере с 1949 года (кампания против «космополитов»). Пропагандистская истерия, развязанная в связи с «делом врачей», привела, по оценке Г. Костырченко, к «взрыву плебейского антисемитизма», в котором агрессивность, желание посчитаться с «убийцами в белых халатах» слились с паническим, животным страхом перед ними. У многих эти чувства переносились на евреев вообще (по принципу «все они такие»). Психологическая почва для массового – «всенародного» – принятия широкомасштабных карательных мер была таким образом налицо.

Г. Костырченко, однако, полагает, что неодобрительное отношение ближайшего окружения и бурная реакция Запада на «дело врачей» вынудили Сталина осознать, что он «загнал страну в идеологический и политический тупик», и начать поиск выхода из положения. Признаки такого поиска российский историк усматривает в свертывании после 20 февраля 1953 года пропагандистской кампании вокруг «дела врачей» и подготовке Агитпропом ЦК письма на имя Сталина от имени самых известных советских евреев.

Однако относительно первого следует заметить: погромные статьи о «врачах-убийцах» продолжали появляться и после 20 февраля. Что же до упомянутого письма, то текст его, впервые опубликованный журналом «Источник» (Москва, 1997, №1), как оказалось, не содержит просьбы о переселении евреев . В нем говорится: вопреки усилиям врагов «подавить у евреев сознание высокого общественного долга советских граждан, ... превратить евреев России в шпионов и врагов русского народа и тем самым создать почву для оживления антисемитизма, этого страшного пережитка прошлого, ... русский народ понимает, что громадное большинство еврейского населения СССР является другом русского народа». Кончалось письмо совсем неожиданно – просьбой разрешить издание газеты, предназначенной «для широких слоев еврейского населения в СССР и за рубежом».

Первое сообщение о заговоре группы врачей.

Конечно, в письме резко осуждались все тогдашние официальные враги – «врачи-убийцы», американский империализм, международный сионизм, государство Израиль, с которым СССР порвал дипломатические отношения. Однако нельзя не согласиться с Г. Костырченко: приведенные фразы действительно расходятся с содержанием и тоном предшествующей пропаганды. В любом случае данный текст не ложится в схему версии о предстоявшей через пару дней, недель или месяцев депортации советских евреев.

Соответственно и мотивы, по которым И. Эренбург и ряд других лиц отказались подписать его, оказываются иными, нежели утверждали сторонники указанной версии (считалось, что эти люди отказались ходатайствовать о «добровольном переселении»). По отношению к Эренбургу это установлено публикацией его обращения к Сталину в том же номере журнала «Источник».

Общий вывод Г. Костырченко по интересующему нас вопросу звучит так. В 1949-1953 годах «в еврейских кругах возникает трагическое чувство безысходности и отчаяния, обусловленное атмосферой растущего антисемитизма. Этому ощущению в известной мере благоприятствовала и традиционная еврейская ментальность, сформированная тысячелетним опытом преследований, постоянного ожидания национальной катастрофы. Способствовали ему и свежие воспоминания об изгнании целых народов, обвиненных во время войны в сотрудничестве с врагом». Неудивительно, что «запуганное сознание еврейского населения было пропитано самыми мрачными предчувствиями», вплоть до ожидания поголовной высылки в Сибирь. Хотя, полагает автор, такого рода планов у власти в то время не было.

Профессор В. Наумов возразил Г. Костырченко прежде всего по главному пункту – относительно отсутствия документов, подтверждающих подготовку депортации. Да, сказал он, на сегодня таких документов в нашем распоряжении нет. Но они еще могут найтись. И фонды Президентского архива, и документы бывшего КГБ обследованы далеко не полностью. И даже если документов такого рода не найдут, это не значит, что их и не было. Документы не уничтожались? Ну, как сказать! Есть, в частности, свидетельства о том, что осенью 1954 года из архивов ЦК и МК КПСС и ЦК КПУ было изъято и уничтожено много документов, компрометировавших Н. С. Хрущева (об этом говорилось на июньском Пленуме ЦК КПСС 1957 года.).

Что касается решения высшей инстанции о переселении евреев, то до него дело просто не дошло. В. Наумов привел в своем выступлении в Айхштетте факт, значение которого, на наш взгляд, трудно переоценить. Оказывается, депортация ряда народов Северного Кавказа была оформлена постановлениями ГКО СССР post factum , когда операция по выселению сотен тысяч людей, сопровождавшаяся уничтожением на месте всех, кого невозможно было вывезти, по существу закончилась. Руководившие ею уполномоченные ГКО Круглов, Кобулов, Аполлонов действовали на основе устных предписаний.

В. Наумов считает установленным, что списки лиц, подлежавших депортации из Москвы, у властей имелись. Они были составлены по указанию городского и районных комитетов партии под наблюдением органов МГБ. Что касается мест размещения, то он обратил внимание на принятое в январе 1953-го постановление Бюро Президиума ЦК КПСС о строительстве гигантского – на 150-200 тысяч человек – лагеря для «особо опасных иностранных преступников». Поскольку лиц этой категории в советских тюрьмах и лагерях было тогда значительно меньше, возникает вопрос: кто должен был заполнить этот новый остров ГУЛАГа? Заметим, однако, сразу: проектная вместимость нового лагеря даже отдаленно не соответствует тогдашней численности евреев в СССР, к тому же «наказанные народы» размещались не в лагерях, а среди местного населения отдаленных областей, краев и республик.

Ссылку на то, что весьма высокопоставленные функционеры не слышали о планах депортации, В. Наумов отводит, напоминая, что с конца 30-х годов Сталин все чаще принимал важные решения единолично, не ставя о них в известность даже тех, кто непосредственно отвечал за соответствующий участок работы. Характерный в этом смысле пример: начальник Генштаба РККА маршал Б. М. Шапошников узнал о вторжении советских войск в Финляндию в 1939 году... из газет, находясь в то время в санатории.

Мнение, что Сталин не имел свободы действий в вопросе о депортации евреев из-за позиции своего окружения, главный оппонент Костырченко считает «иллюзией».

Утверждение, что евреев невозможно было бы выселить из-за их разбросанности по территории европейской части СССР, В. Наумов парирует ссылкой на прецедент: все крымские татары и греки, проживавшие вне Причерноморья, были как известно, отысканы и присоединены к соплеменникам. Нельзя, однако, не учитывать, что численность, дисперсность расселения, степень интеграции в различные общественные структуры, – все эти показатели были у евреев значительно выше.

Таковы на сегодня основные аргументы и контраргументы сторон в этом затянувшемся споре. Как видно, у обеих есть довольно веские и серьезные доводы, есть, впрочем, и менее убедительные. Вопрос, поставленный в заголовке статьи, пока остается открытым .

P.S. Подготовив статью, я созвонился с В. Наумовым и Г. Костырченко, чтобы уточнить: могут ли они добавить что-либо к сказанному на симпозиуме. В. Наумов ответил: мы нашли в показаниях Рюмина упоминание о том, что в 1952 году он по согласованию со Сталиным представил предложения о депортации евреев. Г. Костырченко отреагировал на эту информацию контрвопросом: и где же они, эти предложения? Со своей стороны он сообщил: исследование документации Московского железнодорожного узла за февраль-март 1953 года не выявило здесь каких-либо необычных скоплений подвижного состава...

Поиски и исследования будут, очевидно, продолжены.

Ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.